Одиссея Грина - Страница 73

— Разве вы не знаете? Впрочем, вполне понятно. Мы сможем поговорить об этом вечером. Очевидно, вы многого не знаете о нынешней Земле, ведь вас так долго не было. Верно ведь? Восемьсот лет! Да хранит вас Колумбия!

Робин сняла куртку и теперь была обнажена по пояс. У нее была замечательная грудь, но она сама, казалось, не осознавала этого, равно как и других своих прелестей. Вернее, она знала, что у нее есть на что посмотреть, но это знание не препятствовало грации ее движений и не побуждало к кокетству.

Сарвант был настолько потрясен, что не позволял себе смотреть на нее. Черчиллю это казалось странным. Нефи, хотя и порицал одежду и манеры девушек Ди-Си, казалось, нисколько не смущался при виде их, когда они шли по улицам. Пожалуй, это было из-за того, что на других девушек он смотрел отстраненно, безразлично, как на диких туземцев чуждой земли. Здесь же знакомство подразумевало возникновение других отношений.

По ступеням они забрались наверх, где их уже ждал экипаж, запряженный парой крупных темно-коричневых оленей. На небольшой площадке позади возка стояли двое вооруженных парней, а спереди восседал возница.

Витроу с сыном пригласил и Сарванта сесть с ними. Робин не задумываясь расположилась рядом с Черчиллем, причем очень близко к нему. Грудь ее почти лежала на его руке, и он чувствовал, как исходящее от девушки тепло поднимается к лицу. Ему даже стало немного не по себе от того, что он не мог скрыть, насколько сильно она его волнует.

Олени быстро бежали по улице, возница не считал нужным обращать внимание на пешеходов, которые, по его убеждению, сами должны были вовремя убираться с дороги. Через пятнадцать минут они оказались в районе, где стояли дома знати и богачей, промчались по длинной мощеной аллее и остановились у большого светлого дома.

Черчилль спрыгнул и подал руку Робин. Она, улыбнувшись, поблагодарила его. Внимание его привлек громадный тотемный столб во дворе. На нем скалились стилизованные головы разных животных, но чаще всего попадались кошачьи.

Витроу догадался, что интересует Черчилля.

— Я из Львов. А жена и дочери принадлежат к Речным Кошкам.

— Мне известно, что тотем является важной частью вашего общества. Но сама идея мне чужда.

— Я заметил — у вас нет ничего, что свидетельствовало бы о принадлежности к какому-то братству, — отозвался Витроу. — Я мог бы помочь вам присоединиться к одному из них. Это совершенно необходимо. Насколько мне известно, вы — первые, кто сам по себе.

Беседу прервали пятеро ребятишек, они выскочили из дверей и набросились на своего отца. Витроу поочередно представил гостям этих голых мальчишек и девчонок, а затем, когда подошли к крыльцу, познакомил со своей женой — полной женщиной средних лет, когда-то, вероятно, очень красивой.

Пройдя небольшой холл, они вошли в просторную комнату, вытянувшуюся во всю длину дома и представляющую сочетание столовой, гостиной и комнаты для отдыха.

Здесь Витроу поручил Бобу позаботиться о том, чтобы обоим гостям дали возможность вымыться. Приняв душ, они получили весьма пристойную одежду, которую, по настоянию Боба, должны были оставить себе.

Вернувшись из ванной в гостиную, они встретили Робин с двумя бокалами вина.

— Я понимаю, что это противоречит вашим принципам, — прошептал Черчилль, пытаясь упредить отказ Сарванта, — но если вы отвергнете угощение, то здорово обидите хозяев. Хотя бы пригубите для вида.

— Стоит уступить в малом, потом не устоишь и в большом.

— Да не упрямьтесь вы, как осел, — сердито зашептал Черчилль. — Вы ведь не окосеете от одной рюмки.

— Я притронусь к бокалу губами, — пообещал Сарвант. — И все. На большее не рассчитывайте.

Черчилль рассердился, но не настолько, чтобы не оценить по достоинству изысканный букет вина. К тому времени, когда он увидел донышко бокала, их пригласили к столу. Витроу предложил гостям почетное место по правую от хозяина руку, Черчилля же усадил рядом с собой.

Робин оказалась, к удовольствию Черчилля, прямо напротив него. Даже просто смотреть на нее — и то доставляло ему радость.

Жена Витроу, Анжела, сидела на другом конце стола. Хозяин произнес молитву, нарезал мясо и стал передавать его гостям и домочадцам. Хозяйка говорила много, но мужа не перебивала. Дети перешептывались и хихикали, однако так, чтобы не рассердить отца. Даже два десятка котов, разгуливавших по комнате, вели себя вполне пристойно.

Стол ломился от яств. В этой стране явно не знали, что такое нехватка продуктов. Кроме обычных овощей и фруктов здесь были жареная оленина и баранина, цыплята и индейка, тушеные кузнечики и муравьи. Слуги непрерывно подливали в бокалы вино и пиво.

— Мне очень хочется послушать о вашем путешествии к звездам, — громко возвестил Витроу. — Но об этом потом, за столом я лучше расскажу о себе, о своей семье, чтобы вы лучше узнали, кто мы, и почувствовали себя посвободнее.

Витроу набрал полный рот пищи, но продолжал говорить, одновременно пережевывая еду. Родился он на небольшой ферме на юге Виргинии, неподалеку от Норфолка. Отец его был человеком уважаемым, поскольку выращивал свиней, а свиноводство, как это всем известно, кроме, пожалуй, звездолетчиков, весьма почтенное занятие в Ди-Си.

Однако Витроу не был в ладах со свиньями. Ему нравились корабли, поэтому, по окончании начальной школы, он бросил ферму и ушел в Норфолк. Начальная школа, по-видимому, соответствовала второй ступени во времена Черчилля. Из слов Витроу можно было понять, что учение не было обязательным и влетело отцу во внушительную сумму. Большинство людей оставались неграмотными.