Одиссея Грина - Страница 67

Вскоре характер улицы изменился в худшую сторону: однообразные обшарпанные дома здесь жались друг к другу, лишь изредка их массу прорезали узкие переулки. Скорее всего, это были общественные здания, проданные частным владельцам под лавки, ночлежки и доходные дома. Прямо на улице в грязи копошились голые дети.

Черчилль отыскал нужную лавку и вместе с Сарвантом вошел в нее. Лавка оказалась тесной конурой, заваленной различной одеждой. Цементный пол и стены были грязны, противно воняло собачьим калом. Два пса неопределенной породы с лаем бросились на вошедших.

Хозяин был невысок, лыс, с большим животом и двойным подбородком, с большими медными серьгами в ушах. Вид у него был такой же, как у любого лавочника из любого столетия, разве что время наложило на черты его лица некоторый отпечаток сходства с оленем.

— Мы хотим продать нашу одежду, — обратился к нему Черчилль.

— А она разве чего-нибудь стоит? — спросил лавочник.

— Как одежда, возможно, немного, — ответил Черчилль. — Но мы хотим продать ее как раритет. Мы с космического корабля.

Маленькие глазки хозяина расширились.

— О, братья Героя-Солнце!

Черчилль не уловил смысла этого восклицания. Что он знал — так это то, что Том Табак вскользь обронил, что капитан Стегг стал Героем-Солнце.

— Я уверен, что ты сможешь продать любой предмет из нашей одежды легко и недешево. Эти одежды были среди звезд, в местах столь отдаленных, что идти к ним без остановки для еды и отдыха пришлось бы тысячи лет да еще целую вечность. Ткани этих костюмов хранят свет чужих солнц и запах экзотических миров, где, сотрясая землю, бродят чудища побольше этого дома.

Однако на лавочника это на произвело особого впечатления.

— А Герой-Солнце прикасался к этим одеждам?

— Много раз. Однажды он даже одевал эту куртку.

— О-о!

Хозяин, должно быть, понял, что выдал свой интерес. Он потупил глаза, лицо его снова сделалось безразличным.

— Все это очень хорошо, но я бедняк. И у матросов, которые заглядывают в мою лавку, денег не так уж много. Когда они выходят из таверн, они готовы продать собственную одежду.

— Резонно. Но я уверен, что вы имеете дело и с теми, кто может продать эти вещи более состоятельным господам.

Хозяин вынул из кармана юбки несколько монет.

— За все я даю вам четыре колумба.

Черчилль взял Сарванта за руку и двинулся к выходу.

— Я мог бы предложить пять колумбов.

Черчилль показал на юбку и сандалии.

— Сколько это стоит? Или, вернее, сколько вы запрашиваете за это?

— Три рыбы.

Черчилль задумался. По золотому содержанию колумб был примерно равен пяти долларам двадцать первого века. Рыба равнялась четверти доллара.

— Но я же отлично знаю, что вы на нас заработаете тысячу процентов. Я отдам все за двадцать колумбов.

Хозяин в отчаянии всплеснул руками.

— Идемте отсюда, Сарвант. Я бы мог пройтись по домам богачей и распродать вещи по одной. Но у меня нет времени. Даете двадцать или нет? Спрашиваю в последний раз.

— Вы вырываете хлеб из рта моих бедных детишек, но я принимаю ваше предложение.

Через несколько минут оба звездолетчика вышли из лавки, одетые в юбки, сандалии и круглые шляпы с вислыми полями. Талии стягивали широкие кожаные пояса с ножнами для стальных ножей. Убранство довершали сумки с накидками от дождя, а в карманах у обоих еще оставалось по восемь колумбов.

— Следующая остановка — гавань, — сказал Черчилль. — Когда-то я ходил матросом на яхтах богачей во время летних каникул, чтобы заработать на колледж.

— Я знаю, что вы умеете ходить под парусами, — кивнул Сарвант. — Ведь вы командовали краденым парусником, когда мы бежали из тюрьмы на планете Викса.

— Я хочу сначала посмотреть, сможем ли мы найти работу в порту, а еще лучше — на судне. Потом попробуем выяснить, что случилось со Стеггом и Кальтропом.

— Почему именно на судне? Я знаю вас достаточно хорошо и чувствую, вы что-то задумали.

— Я знаю, что вы не сплетник. Если я подыщу подходящее судно, мы свяжемся с ребятами Ястржембского и двинем в Азию через Европу.

— Рад слышать это, — сказал Сарвант. — А то я уже подумал, что вы умыли руки и бросили парней. Но как их разыскать?

— Вы что, притворяетесь? — засмеялся Черчилль. — Для этого достаточно спросить, где ближайший храм.

— Храм?

— Конечно. Совершенно очевидно, что власти будут присматривать за всеми нами. За нами наладили хвост с того самого момента, как мы вышли из плена.

— Где?

— Не оглядывайтесь. Я покажу вам позже. Пока что идите как ни в чем не бывало.

Они увидели группу людей, стоявших кружком на коленях. Черчилль мог бы обойти их, но остановился и заглянул через плечи.

— Что они делают? — спросил Сарвант.

— Играют на деньги двадцать девятого века.

— Наблюдать азартные игры против моих принципов. Надеюсь, вы не собираетесь присоединиться к ним?

— Именно.

— Не надо, Руд, — попросил Сарвант, взяв Черчилля за руку. — Из этого не выйдет ничего хорошего.

— Отче, я не ваш прихожанин. У них, наверное, есть правила. Это все, что мне нужно.

Черчилль вынул из кармана три колумба и громко спросил:

— Можно мне сыграть?

— Конечно, — ответил крупный загорелый мужчина с повязкой на глазу. — Можешь играть, пока деньги не кончатся. Только что сошел с корабля?

— Недавно, — подтвердил Черчилль.

Он присел на колени и положил на землю один колумб.

— Моя очередь бросать, да? Ну, малютки, папе нужны деньги на водку.