Одиссея Грина - Страница 102

102

— Весь день, всю ночь и половину утра. А о дыме можешь не беспокоиться. Я умею разводить костер без дыма.

— Кажется, я быстро поправлюсь. У рогов очень сильная заживляющая способность. Я даже не удивлюсь, если оторванный рог отрастет.

— Буду молиться, чтобы этого не случилось, — сказала она и сняла с деревянного вертела два куска медвежатины. В одно мгновенье он проглотил и их, и полбуханки хлеба.

— Мне, похоже, становится лучше, — признался Питер. — Я так проголодался, что мог бы проглотить всего медведя.

Эту шутку он вспомнил через два дня, ибо к тому времени и на самом деле съел всего медведя. От медвежьей туши ничего не осталось, кроме шкуры, костей и внутренностей. Даже мозги были поджарены и съедены.

Он был готов идти дальше. Мэри сняла повязку с раны, обнажив чистый заживший шрам точно над костным основанием рогов.

— Похоже, рог не собирается отрастать, — заметил Стегг и, глядя на девушку, добавил: — Мы там же, где были, когда я решил от тебя убежать. Я снова начинаю ощущать то же самое влечение.

— Это означает, что нам снова придется расстаться? — По тону ее голоса трудно было разобрать, хочет она, чтобы он ушел, или нет.

— Я о многом передумал, пока выздоравливал, — сказал Питер. — Когда пантс-эльфы вели нас в Хай-Квин, я чувствовал, что влечение ощутимо уменьшилось. Причиной, кажется, было недоедание. Предлагаю не разлучаться, а перейти на жесткую диету. Я буду есть ровно столько, сколько нужно для того, чтобы идти дальше, но недостаточно, чтобы возбуждать это… это желание. Будет трудно, но у меня хватит сил терпеть.

— Просто замечательно! — воскликнула Мэри, затем покраснела и нерешительно произнесла: — Мы должны сделать еще кое-что. Я должна избавиться от этого пояса… Нет-нет, вовсе не для того, о чем ты, может быть, думаешь. Он меня сводит с ума: все время так натирает кожу и впивается в тело, что я едва дышу.

— Как только мы доберемся до территории Ди-Си и найдем какую-нибудь ферму, — сказал он, — я украду напильник. Тогда мы и освободимся от этой дьявольской штуковины.

— Ладно, только не вздумай истолковать мои побуждения превратно, — предупредила Мэри.

Он поднял мешок, и они пустились в путь. Пояс не позволял идти быстро. К тому же следовало помнить об осторожности, приходилось прислушиваться к каждому необычному звуку. Они могли нарваться как на неизбежную погоню из Хай-Квин, так и на разведчиков из ненавистного Ди-Си.

Перейдя Шаванганские Горы, они увидели на одной из лесных прогалин тех, кто вышел вслед за ними из Хай-Квин, чтобы отомстить за смерть своих друзей. Пантс-эльфы, видимо, настолько увлеклись погоней, что были захвачены врасплох засадой ди-си. Теперь некоторые из них висели, привязанные к стволам деревьев, с перерезанным горлом, кости же других валялись внизу, у корней. То, что не успели съесть медведи, доели лисицы, а что проглядели они, теперь растаскивали вороны.

— Следует быть поосторожнее, — сказал Питер. — Вряд ли ди-си прекратили поиски.

В его голосе уже не было прежней силы. Рог безвольно болтался при каждом движении головы, сам он изрядно похудел, под глазами появились черные круги. Когда они садились перекусить, он быстро расправлялся со своей скудной долей, а затем жадно смотрел на порцию Мэри. Иногда он даже оставлял ее одну во время еды, а сам прятался где-нибудь, чтобы не видеть, как она ест.

Хуже всего было то, что он никак не мог позабыть о еде, даже во сне. Ему снились столы, гнущиеся под тяжестью изысканных яств и множества кувшинов, наполненных холодным темным пивом. А если его не мучили видения пищи, то снова снились девушки, снился Великий Путь. И хотя влечение значительно уменьшилось из-за скудного питания, оно все еще было куда сильнее, чем у большинства мужчин. Бывали времена, когда после того, как засыпала Мэри, ему приходилось бежать в лес и там сбрасывать избыток вожделения. После этого ему бывало ужасно стыдно, но это было лучше, чем овладеть девушкой силой.

Он до сих пор не осмеливался поцеловать Мэри. Она, казалось, понимала его состояние, поскольку тоже не делала никаких таких попыток. И больше не повторяла, что любит его. «Наверное, — думал он, — она меня и раньше не любила, просто сильно расчувствовалась, когда увидела, что я остался жив. Слова ее, скорее всего, выражали просто облегчение».

После встречи с останками пантс-эльфов они сошли с тропы и двигались через перелески. Продвижение, правда, замедлилось, но они чувствовали себя в большей безопасности.

Так вышли к берегам Гудзона. В этот вечер Питер взломал сарай и нашел напильник. Ему пришлось придушить сторожевого пса прежде, чем тот гавкнул второй раз. После этого они вернулись в лес, и Стегг четыре часа кряду возился с поясом. Сталь была твердая, а напильник — не самым подходящим орудием для такой работы, и к тому же приходилось работать очень осторожно, чтобы не поранить Мэри. Освободив ее от пояса, он дал ей мазь, найденную в том же сарае, и она ушла за кусты, чтобы смазать раны и потертости. Он только пожал плечами, видя такую неуместную скромность — ведь они уже много раз видели друг друга без одежды. Правда, тогда это от нее не зависело.

Когда девушка вернулась, они двинулись вдоль берега, пока не наткнулись на лодку, привязанную к деревянным мосткам. Они отвязали ее и на веслах переправились на другую сторону реки, после чего пустили лодку по течению и снова пошли на восток. Они шли две ночи, прячась и отсыпаясь днем. На одной из ферм неподалеку от Пьюкипси Питер украл немного еды и, вернувшись в лес к Мэри, за один присест съел в три раза больше, чем мог себе позволить. Девушка встревожилась, но он попытался успокоить ее, сказав, что должен был плотно поесть, поскольку почувствовал, что клетки его тела начали пожирать друг друга.

102